Досье:
Ирина Шишлянникова родилась в Иркутске. В 1991 году поступила в Московское театральное училище имени М. Щепкина. После окончания вместе с мужем Ильей Гваракидзе играла в Вильнюсском русском театре. С 1996 года работает в Томском театре драмы. За роль Дульсинеи Тобосской отмечена спецпризом фестиваля «Сибирский транзит». В копилке наград – две премии в фестивалях «Премьеры сезона». Замужем. Воспитывает сына Давида.
Неофициально:
Любит готовить, принимать гостей, ходить по магазинам, но доверяет выбор покупок мужу, Илье Гваракидзе. Обожает проводить свободное время с сыном Давидом.
Голый мужик верхом на лошади ее шокировал, удивил, но не понравился. Ничего положительного она в этом не усмотрела. Таково было первое театральное впечатление, полученное в сознательном возрасте. Ира тогда училась в 7-м классе. Жила в нетеатральном городе Кирове, была нетеатральным ребенком и в театр-то пришла с классом. В тот вечер давали «Эквус». Пройдет много лет. Девочка вырастет. Окончит с красным дипломом Московское театральное училище. Сыграет немало ролей. И по итогам фестиваля «Парад премьер» в 2006 году получит приз за лучшую женскую роль в спектакле «Эквус».
РЯДОМ С ЛОШАДЬЮ
Дора Стрэнг, мама мальчика, который очень любил лошадей, а потом взял и ослепил своих божеств, в исполнении Ирины Шишлянниковой – абсолютно не монстр, изуродовавший жизнь своему сыну запретами и догмами. Это глубоко несчастная женщина. Строгий серый костюм, который она носит, – это и броня, и клетка, где Дора прячет не только свое женское естество, но и любовь к сыну, любовь к мужу. Простые человеческие чувства зажаты христианскими догмами и нормами, которые, точно «испанский сапог», изуродовали сознание женщины. Она любит сына, страдает, однако не в состоянии понять, что, желая добра, причинила зло.
Переходы от напряженной сдержанности к истерике Ирина Шишлянникова совершает мгновенно. Только была заботлива - и уже бьет по лицу сына… Каждый переход в новое состояние героини подготовлен актрисой тщательно, каждый поступок оправдан. С появлением на сцене Ирины Шишлянниковой в паре с Юрием Рудским (отец Алана) все смысловые акценты в спектакле встают на свои места.
- Был какой-то момент, когда мы репетировали «Эквус»: я стою за кулисами и вдруг понимаю, что работаю здесь десять лет, что из каждой кулисы у меня был выход, что под каждым прожектором, под каждым софитом я стояла, - вспоминает актриса. - Конечно, есть артисты, кто больше меня работает в театре, но и за свои десять лет я накопила немалый багаж чужих жизней, но своих ролей. И с каждой ролью, с каждым выходом связаны какие-то теплые воспоминания, события или ссоры, неприятные истории, которые не могу вычеркнуть из своей жизни. Вспоминаются даже мелкие детали: какая на мне была бижутерия, когда выходила из той кулисы, какое кольцо надевала, выходя из этой... Наверное, я становлюсь сентиментальной.
ЕСЛИ ДАВИТЬ НА МОЗОЛЬ…
Шесть лет назад, когда по театру драмы прокатился слух, что Ирина Шишлянникова с Ильей Гваракидзе ждут ребенка, не все сразу в него поверили. Для молодой актрисы с творческими амбициями, плотно занятой в репертуаре, такой шаг мог обернуться потерей ролей, а в худшем случае - концом актерской карьеры. Но Ирина решила не обделять себя радостью материнства.
Первой же ролью после долгого и вынужденного творческого простоя – ролью Дорины в мольеровском «Тартюфе» - Шишлянникова доказала, что она не потеряла актерскую форму. Ее Дорина роскошна. Среди пестрой толпы персонажей в странных одеяниях, населяющих спектакль Лапикова, героиня Ирины – самая яркая. Не из-за костюма, ее Дорина как раз носит очень скромное платье, но из-за феерической игры. Казалось, только Шишлянникова и понимает, что делать на сцене, только она своей игрой примиряет с таким прочтением Мольера.
- Роль далась кровью, спорила с режиссером до слез, а он оставался спокоен, - признается Ирина. – Но поскольку мне, а не ему выходить на сцену, приходится «лапками работать», чтобы «масло» взбивать. Если имеешь интуицию, еще чего-то, что даровал Господь, если есть силы выполнить работу, ты должен это сделать. А рассуждать «могу ли я это или не могу» - на это времени нет. Насколько я за репетицию выложусь до конца, настолько будет работа сделана тщательнее и интереснее. Со мной в гримерке молоденькие девочки – для них театр все, они живут им, они живут в нем, днюют и ночуют. А когда у тебя есть дом, есть ребенок, то, чтобы все успеть, нужно бежать в два раза быстрее, как советовала Черная Королева Алисе.
Поэтому период «акклиматизации» после декретного отпуска Ирина Шишлянникова преодолела достаточно быстро. Набрала не только физическую, но и эмоциональную форму.
- Если мозоль натерта, то, даже если ее «не тренируешь», все равно она остается. Потому что в кость вросла. И если ее чуть-чуть потереть, она сразу даст знать о себе, - так объясняет актриса свой азарт, жадность к работе и успешные результаты.
Столичные критики, видевшие Ирину Шишлянникову еще в роли Ангела («Ангел приходит в Вавилон»), Дульсинеи («Дульсинея Тобосская») назвали ее актрисой театра представления, отметив ее владение техникой.
Действительно, Ирине удаются роли острохарактерные, даже гротескные. Благодаря школе, опыту и интуиции, она органично существует в любом мире режиссерской фантазии. «Неприступная сеньора» благодаря ее игре превращается в спектакль, который можно было бы назвать «Служанка и манекены». Потому что только ее служанка Леонора производит впечатление живого человека, а не ходящей схемы.
Она точно чувствует жанр постановки и точно подчеркивает его своей игрой. Ее вдовствующая королева Маргарита в «Ричарде III» - носительница трагического начала. Она производит впечатление крейзи, когда проклинает всех приближенных к трону, кто развлекается в «предбаннике», но за каждой ее репликой встает судьба рода, страны.
Ирина Шишлянникова мастерски владеет интонацией, кажется, она одним голосом может сделать роль, как в случае с женой Рагно («Сирано де Бержерак»). Актриса не боится быть на сцене смешной, некрасивой. Напротив, она предельно заостряет рисунок роли. Забавна была ее донья Инесс в давней комедии «Дон Хиль, Зеленые Штаны» с ее грассирующей речью и жестами глухонемых и гротескна ее утер-офицерская вдова в «РевюZero», которая не стесняется показать городничему, по какому месту ее высекли.
СНИМИТЕ РОЗОВЫЕ ОЧКИ
Впрочем, это только непосвященный в театральную кухню человек может удивляться, почему актриса не сопротивлялась, когда на репетиции «Ангел приходит в Вавилон» на нее нацепляли бороду, превращая в косматое-лохматое нечто. Это часть профессии. Этому учат еще в училище.
Ирина училась не у кого-нибудь, а у Юрия Соломина. Он заметил девушку из Кирова еще на вступительных экзаменах и дал понять, что она будет учиться в «Щепке». Дал надежду, но не твердую гарантию. Надо было стараться.
- В «Щепке» и в Малом театре давали понять: должен заслужить право дышать одним воздухом с великими, стоять рядом с ними на сцене пятым грибом.
Правда, в своей студенческой жизни Ирине только дважды пришлось выйти на прославленную сцену старейшего театра России, но этого счастья не забыть!
- Мало сказать, что сцена вызывала трепет. Это был почти религиозный экстаз. Когда выходишь на сцену Малого – ты оказываешься в высших сферах. Ибо понимаешь, что это пространство живое, оно помнит дыхание и слова великих актеров. У тебя дыхание перехватывает, дышать не можешь. Такое отношение к театру – учит. Конечно, не всю жизнь ты будешь пребывать в трепете и восхищении, но во время ученичества они необходимы. «Со мной репетировал Соломин! Он мне что-то сказал на сцене!». Все – полный восторг! Или: Виталий Мефодьевич шел по коридору и подмигнул мне – боже, какое счастье! Событие на всю жизнь... Для меня, девчонки из Кирова, которой даже не светило оказаться в этих театральных эмпиреях, все равно что попасть в сказку.
После «Щепки» Ирина могла остаться в столице. Ее брал к себе Марк Розовский. Но… Надо было ждать роль, расталкивать кого-то локтями, что-то решать с квартирой. И Ирина вслед за мужем сначала уехала в Литву, а потом в Сибирь. Говорит, судьба.
- Если бы по жизни не нужно было ехать в провинцию, то осталась бы в Москве. Но когда уезжаешь в провинцию, дольше сохраняешь наив и розовые очки насчет искусства, насчет театра. Только по прошествии времени начинаешь снимать очки, то одно стекло выпадет, то другое.
Татьяна Веснина («Буфф-сад», 6 апреля, 2007 г.)
