На вопросы отвечает главный режиссёр Томского областного театра драмы заслуженный деятель искусств РФ Юрий Алексеевич Пахомов
- Томская драма известна как один из старейших театров Сибири, как театр с традициями. А что такое на ваш взгляд театральные традиции и их сохранение?
- Для меня традиция это прежде всего преемственность поколений. И задача театра заключается в том, чтобы эту преемственность сохранять. Чтобы новые люди, приходящие в театр, занимали прочные позиции (я имею в виду, конечно, не то занятие позиций, которое делается с помощью локтей). Чтобы завоевывали их талантом, трудолюбием. Тогда возникает внутренне движение, и театр независимо от того двести пятьдесят ему лет или сто шестьдесят - как нашему - остаётся живым. И хорошо, если в труппе есть «старики», которые передают младшим настоящие театральные традиции, а не те, которые мы иногда придумываем. Театральные читатели поймут, что я имею в виду, говоря о настоящих традициях.
- А всякие забавы, приметы, передающиеся из поколения в поколение, они тоже настоящие?
- Конечно. Приметы, розыгрыши, байки - это лёгкое дыхание театра. Чем меньше такой фантазии в театре, тем быстрее он стареет.
- Юрий Алексеевич, вы сейчас руководите уже вторым курсом, готовящим актёров. Первый выпуск состоялся три года назад, это был Томский курс Екатеринбургского театрального института, основные знания умения и навыки студенты получали именно в театре. Сейчас курс набран на базе Томского областного колледжа культуры и искусства. Это только вынужденная мера или она имеет свои достоинства?
- В былые времена при очень многих театрах существовали студии, которые даже не давали среднего специального образования. Но из них вышло немало замечательных актёров. Великий Богдан Ступка студиец. У нас в театре народный артист РФ Дмитрий Киржеманов окончил студию при Казанском театре. Человек, конечно, должен иметь театральное художественное образование, но в дальнейшем многое зависит от способностей и целеустремлённости.
В этом способе обучения есть и плюсы и минусы. Минусы в ограниченности отбора абитуриентов небольшом городе, но, работая с ребятами, ты с самых первых их шагов видишь, что ты в них вкладываешь, что получаешь, какие перспективы у каждого, куда они двигаются и что нужно развивать и так далее. С ними работают наши ведущие актёры, передавая не только свои знания, но и те самые традиции, с которых мы начали разговор. Но было бы прекрасно, если бы театр имел возможность ещё приглашать и молодых и зрелых мастеров, но мы ничего не можем им обещать, только съёмноё жильё, скромное жалованье, и почти никаких перспектив… Мы даже на фестивали, которых сейчас огромное количество, выезжаем очень редко. А это очень важная для актёра возможность «показаться». Ведь половина нашего первого выпуска - ребят, которые вошли в репертуар, и некоторые сыграли весьма заметные роли - отправилась в Москву и в Питер «на ловлю счастья и чинов». И их можно понять.
-А те, которые остались в труппе, приносят вам радость?
- Конечно, приносят. И даже иногда удивляют. В разной степени, но все явно набирают мастерство. А на последнем нашем фестивале «Премьеры сезона» столичные критики, приглашённые в жюри, отдали «золотую кедровую ветвь» - приз имени народной артистки РСФСР Т.П.Лебедевой юной Олесе Сомовой за роль Лауры в «Стеклянном зверинце» Уильямса. Эта хрупкая девочка, которую, на первых порах, можно было представить только в роли Белочки или Ромашки, становится ведущей молодой актрисой.
Вот уже несколько лет и я, и наши приглашённые режиссёры выпускаем спектакли в основном «на подборе», а сегодня зрители привыкли несколько к другому. Главные театральные победы происходят не в «бедном театре». Времена спектакля на коврике и трёх стульях прошли. Но это как-то никого в городе, который называет себя «Сибирскими Афинами», не беспокоит. Мы неконкурентоспособны. Вот и появляющиеся у нас, очень нужные в труппе актёры исчезают.
Я на днях посмотрел фильм «Алиса в стране чудес» в специальных очках и он произвёл на меня впечатление – художественное впечатление. Театр должен существовать в реалиях сегодняшнего дня. Мы должны думать о том, чем же мы сегодня будем интересны молодым людям, которые приходят в зал после вот таких эффектов, таких фильмов. Театр не умирает. И в нём есть то, чего нет нигде – живое. Но это живое надо чем-то подкреплять. Ведь у нас студенческий город и зритель соответствующий – требующий нового.
Старые антрепренёры собирали труппу по известному принципу: в ней должна быть возможность распределить «Горе от ума». Эта комедия была эталонной по амплуа. Мы сегодня не сможем распределить ни «Горе от ума», ни «Три сестры»…
- Отсюда следующий вопрос: по какому принципу строится репертуар?
- Исходя из вышесказанного. Ну и стараемся обращаться к хорошей драматургии. За последние годы мы выпустили «На дне» Горького и «Ричарда III» Шекспира, «Белые ночи» Достоевского и «Тартюфа» Мольера, «Как важно быть серьезным» Уайльда и «Не боюсь Вирджинию Вулф» Олби, «Русское варенье» Улицкой и «Оскара и Розовую даму» Шмитта. На Малой сцене у нас постоянно появляются представители «новой драмы» - Гришковец, Сигарев, Богаев. Здесь же выходят самостоятельные работы актёров. Конечно, обращаемся и к тем пьесам, которые принято считать развлекательными и кассовыми. Регулярно проводим актёрские бенефисы. Так, к бенефису заслуженной артистки РФ Ольги Мальцевой была осуществлена постановка «Трёх высоких женщин» Олби, к бенефису заслуженной артистки РФ Валентины Бекетовой – «Тустеп на фоне чемоданов» Баэра. Это был выбор самих актрис. Заслуженные артисты РФ Людмила Попыванова, Владимир Тарасов, актёры Юрий Кисурин, Александр Постников предпочли сделать для бенефисов некие коллажи из своих ролей. Зрители очень любят эти актёрские праздники.
- Ваше формирование пришлось на время, когда театр не мыслил себя без некоего противостояния, без гражданской миссии. Я хорошо помню ваши первые ТЮЗовские постановки «Эмигрантов», «Чинзано» - они были настояны именно на социальных протестных чувствах. Что изменилось с того времени?
- Знаете, мне кажется, что сегодня пессимистам очень сложно работать в театре. Ведь тогда ты работаешь только на разрушение.
Я начинал работать в томской драме в очень радостном ощущении, казалось, что вот-вот жизнь станет совсем другой, и мы ждали перемен. Чувство это возникло несколько раньше – в 95-м, 96-м годах. Но и в 2001, ставя первые спектакли на томской сцене, выстраивая театральную жизнь, я был горд за свою страну. Это было в первые лет пять. Мы тогда могли запросто зайти к руководителю любого ранга – поговорить о культуре в городе, о своих замыслах. Видимо, они тогда ещё не знали, как себя вести в новых условиях, а сейчас создали свою недоступную «демократию».
Поэтому последние мои постановки, мне кажется, отличаются от прежних. Мне бы очень хотелось, чтобы люди, которые окружают меня на улицах, в магазинах, в общественном транспорте, после наших спектаклей задумались о том, кто они, зачем живут.
Меня поразили результаты Олимпиады – двух Олимпиад. Проваленной первой. И с блеском выигранной паралимпийской. Мне кажется, я знаю - почему. В цивилизованных странах инвалиды обласканы, окружены пандусами, и в то же время чувствуют себя просто равными всем остальным. А в нашей стране инвалиды никому не нужны. И для них очень важно доказать, что они что-то могут. Они хотят обратить на себя внимание, доказать, что они живые, что они есть, и поэтому рвут из последних сил и первыми приходят ко всем финишам.
- Может быть, провинциальный театр сегодня иногда тоже такой инвалид, заброшенный, не нужный, но он еще найдёт в себе силы к возрождению?
- Но мы же знаем оазисы и в провинции, где власть очень внимательна к своей культуре, к искусству. Значит, такое возможно. А тезис, который мы часто слышим: «с деньгами, мол, и дурак хороший театр сделает, а вы вот без денег сделайте» - просто нелеп. Я могу назвать десятки самых классных худруков, самых замечательных спектаклей-«золотомасочников» - они все очень дорогие. Кстати, однажды томская драма попала на «Золотую маску», но со спектаклем, который также был чрезвычайно затратным. Такого мы теперь позволить себе не можем.
- Мне хотелось бы немного вернуться к процессу. Я не буду спрашивать: любите ли вы репетиции, потому что знаю, много раз наблюдала – любите.
- Люблю, люблю.
- А спектакли любите?
- Нет. Пока репетируешь, радуешься, когда что-то получается. До последнего кажется: многое можно ещё исправить. Идёт поиск, о чём-то с актёрами договариваемся… А спектакль часто приносит разочарование. Видишь, как многое «промахивается». У меня просто разрывается сердце. Нет, я не люблю смотреть свои спектакли. Хотя понимаю всё, что происходит с каждым актёром.
- Вы ведь начинали как актёр. А это хорошо, когда режиссёр выходит из артиста?
- На мой взгляд, очень хорошо. Режиссеры в период учебы вроде занимаются и актёрским мастерством, но этого не достаточно. Когда ты несколько лет работаешь актёром, ты понимаешь суть профессии. Я могу смело требовать что-то от актёра, потому что сам это делал. Я знаю, что такое учить текст… Я помню, как репетировал пьесу о молодом Шекспире «Быть или не быть» и в ней Шекспир убегает от жены и уходит с цирковой труппой. И я пошёл в цирк, научился жонглировать, я делал фляк назад, правда, со стола. Режиссёр этого не просил, но я понимал объём своего героя и старался ему соответствовать, в том числе и научиться цирковым номерам. Я приходил к режиссёру с предложениями. Приходилось и самостоятельно готовить роль, на которую меня не назначили, но мне казалось, что это моя работа. Ходил на репетиции, а потом сам проходил все мизансцены, иногда коллеги немного мне помогали. И потом я её играл. Говорю это к тому, что имею право требовать от актёра нужной отдачи. Вот сейчас меня очень порадовали ребята в «Чёрном молоке». У меня было мало времени, и второй состав практически только сидел в зале, но, выйдя на единственный прогон, они оказались совершенно готовыми. И возвращаясь к вашему вопросу хочу сказать, что я не могу согласиться, когда говорят что актёрская профессия зависимая, чуть ли не убогая. Нет, я это по себе знаю. Актёр и режиссёр – равные партнёры. Мне ведь не просто захотелось стать режиссёром. Нет, я стал сталкиваться с режиссёрами, которые не могли ответить на простые вопросы, которые знали материал хуже, чем я. Я понимаю, что может быть разное видение пьесы, но иногда не было никакого видения. Вот так возникла мысль, что надо попробовать самому.
- Кстати, о «Чёрном молоке» - к спектаклю возник большой интерес. Ещё на генеральных репетициях в малый зал была приглашена студенческая публика, и прошло несколько обсуждений. Говорили о том, что спектакль произвел сильное впечатление, «пробрал». О замечательных актерских работах, о красивом и стильном оформлении. Но главный разговор всё-таки был посвящен сути. Он подтвердил, что спектакль заставляет думать о том, о чём думать не всегда приятно. Но любопытно, что одна из театралок провела смысловую параллель между «Чёрным молоком» и «Русским» вареньем» - спектаклями, казалось бы, ну совсем разными.
- Не мне об этом судить, но, может быть дело в желании откровенно поговорить о нашей сегодняшней жизни. В обеих пьесах горький взгляд на людей, неприукрашенная жизненная правда. Театр ведь живет современной пьесой – это истина, подписанная великими именами. Полтора века назад томский театр ставил своих современников – Гоголя, Островского, затем Чехова и Горького, а также водевили Каратыгина, Григорьева Соллогуба, в которых в легкой форме также говорилось о состоянии общества. Так что это тоже традиция.
Беседу вела Мария Смирнова (газета «Красное знамя», 2010 г.)
