В обыденном сознании понятия «скромность» и «застенчивость», с одной стороны, и «актерство» как профессия - с другой, как-то не очень вяжутся. Но вот пример – Людмила Попыванова, актриса Томской драмы, заслуженная артистка России. Она играла много и достоверно каждую из своих ролей в классике и современных пьесах, и при этом у нее, похоже, совершенно нет врагов. Неужели это возможно: прожить жизнь длиною 35 лет в одном-единственном театре и остаться со всеми в мире согласии?
Наверно, истоки всего надо искать в детстве. У Людмилы Степановны была изумительная семья. Ее родители прожили вместе 64 года, ни разу не поссорившись, причем умерли оба в 91 год – с разрывом в те 8 лет, на которые папа был старше мамы. А дочь была ребенком поздним – мама ее в 42 года родила. Худенькую девочку Милу Тараканову дворовые ребятишки поначалу дразнили «тараканом». Но поскольку ее мама, мастерица на все руки, одевала дочку не в пример другим детям красиво, то в школе она очень быстро стала «княжной Таракановой» - и хорошенькая, и нарядная, и пела, и играла. «Самое яркое время в моей жизни – это детство», - говорит Людмила Степановна, объясняя это счастье детства неизбывной родительской любовью.
Свое решение стать артисткой Людмила приняла именно в детстве. А к 12 годам она так пела «Соловья» Алябьева, что ее колоратурному сопрано дивилась вся музыкальная школа города Кирова, где она родилась и выросла. Ей предлагали поступить в детский вокальный класс при Горьковской консерватории, но нужно было уезжать от родителей. Если бы мама настояла, она, может быть, и поехала бы. Но они обе испугались. И дочка пела в клубе, где играл оркестр, а люди танцевали, и ей страшно нравилось петь с оркестром… А после десятого класса папа все-таки повез ее в Гнесинское училище в Москву, но так как она не хотела расставаться с Женей, своим будущим мужем, то от Гнесинки отказалась. И пошла на завод, где работал любимый.
Вот как рассказывает об этом актриса:
- Училась я хорошо. И вдруг – завод. Родители не такой судьбы мне хотели. Но это был опыт. А потом я устроилась на почту, в посылочный отдел, - «по блату». И вот я туда пришла в беличьей шубке и шапочке, маленькая, беленькая, а там из деревни люди работали. Они были поражены: как я смогу управляться с этими посылками? А я совершенно спокойно их оформляла и таскала. С тех пор знаю всю географию страны.
Они с мужем вместе со школы – с шестнадцати лет. В Томске есть этому живой свидетель – Татьяна Лиленко, помощник режиссера в Театре драмы. С Татьяной они вместе учились в театральном училище. Попыванова говорит так: «Мы с ней с тех пор вместе. Она – мое зеркало, я – ее зеркало. Больше никого нет, кто нас так долго помнит, - это очень важно».
А потом было театральное училище в Кирове. Перед экзаменом Люся попала под дождь, и он смыл всю «красоту», которую она себе нарисовала. В таком виде она читала «Анну Каренину».
- И оттого, что у меня на лице не было краски, оттого, что я так душевно говорила, они меня за героиню приняли, - вспоминает актриса. – Я поступила, и мне давали в училище «Бесприданницу» и все в этом роде. А мне нравились драматические роли. И мамочке моей - тоже. Она была романтическим, тонким человеком, все близко к сердцу принимала, любила поэзию. Ей хотелось, чтобы я всегда красивая была на сцене.
Мастер курса Дмитрий Дросси (его имя есть в «Театральной энциклопедии») строил обучение своих студентов фантастически: они ездили в Москву, жили в гостинице, ходили на спектакли – бесплатно. Таким образом Мила Тараканова посмотрела все знаменитые спектакли тех лет. На третьем курсе она сменила фамилию, стала Попывановой, а вскоре появилась и дочка Верунька.
А потом в Киров пришло восторженное письмо о Томске и Томской драме от подруги – Татьяны Лиленко. Та написала и о Борисе Дубенском, замечательном режиссере. Люся сорвалась с места тут же...
- Мои старики остались в Кирове, Женя и Верунька - с ними. Мамочка видела, как я мучилась, - мне нужен был театр. Я приехала в Томск в конце 1969 года. И все 35 лет Томский драматический – мой единственный театр.
Томский период для Людмилы Попывановой начался необычно.
- У меня самые лучшие воспоминания – о тюрьме. Не пугайтесь! Дело в том, что я была настоящая «тюремная артистка». Мы ведь раньше и по томским тюрьмам ездили играть – в качестве шефской помощи. Как-то приехали играть для заключенных «Фантазии Фарятьева». Потрясающая компания подобралась – Крылова, Бекетова, Саша Афанасьев, Ошева, Долматова…Мы с любовью играли этот спектакль. Я, школьница, в юбочке коротенькой, в одной из мизансцен должна заползать под стол. Забыв о том, что в зале зритель особенный, я забралась под стол попой наружу к ним, а мне вдруг начали кричать: «Любка, давай!». Чему они так радовались? Это что-то невозможное было – дикий успех…
Конечно, самый яркий период в истории Томского драматического театра связан с именем Феликса Григорьяна. И Людмила Попыванова счастлива была играть в его спектакле «Золотой слон».
- Очень трудный был период, Феликс менял исполнителей, и мы все дрожали, что он снимет с роли. Он то бросал, то снова начинал, то спектакль вообще запрещали. О характерности как таковой я не думала. Мне хотелось понять, что внутри этой девочки Дарьи Мочалкиной, как много таких, которым не повезло в жизни. У нее же душа есть, она во втором акте говорит: «Меня никто не берет, никому я не нужна – как же так?». Это же судьба. Самое замечательное, когда есть судьба, когда есть что играть.
И правда, Людмила Попыванова в григорьяновском «Золотом слоне» не пыталась смешить. Ее героиня была исполнена серьезности. Сыгранная ею судьба была трогательной и горестной – и невероятно смешной. Это и есть талант характерной актрисы.
- Это был золотой период. А «Женитьба»! Феликс поставил ее за 20 репетиций. Он так всех объединил! Я играла Сваху. Попытаюсь кусочек на своем бенефисе сделать. В моем бенефисе на сцене будут одни мужчины. Да, мужская половина труппы ко мне благосклонна. Почему? Не знаю. Может быть, потому, что я не лезу на рожон, не делаю замечаний. Мы с партнером всегда можем договориться. Так, как договариваемся, например, с Димой Киржемановым. Я очень люблю играть с Александром Пермяковым – с ним чувствуешь себя комфортно, даже покойно. Если я волнуюсь, то он всегда поддержит. Я играла с Володей Варенцовым в «О, женщины!», и у нас не было ни одного похожего спектакля. Это такое наслаждение! А сейчас мы с ним играем в «Семейных портретах», я – мать, он – мой сын. И я испытываю к нему родственные чувства – приобнять, поцеловать. И это взаимно. Когда-то я играла в спектакле Аллы Кигель «Рождество в доме сеньора Купьелло»: с Яшей Орловым играть – счастье. Тогда мне опыта не хватало, раскрепощенности. Вот если бы такой потрясающий материал сейчас появился…
Она никогда никому не завидовала, это правда. «Делать плохо для других людей – пагубно, - считает Людмила Степановна. – Судьба меня не очень лелеяла в театре. Нет, играла я немало. Но бывало много тяжелого для моей души. Я очень хорошо понимаю, когда можно сделать больно другому. Сама пережила так много в своей жизни, что никому не хочу боли…»
- Я осознанно выбираю порядочность, - заметила актриса в конце нашего разговора, - а раньше я, горячий человек, могла сказать все что угодно. Я ведь Скорпион и Обезьяна, так что во мне много всего. Но лучше пережить какие-то вещи самостоятельно. Ведь как бывает, приходит какой-то режиссер и понимаешь – ну, не его эстетики я, не его природы…Ну, что ж, переждем. Придет кто-то другой, и, может быть, ему наконец-то понадобится моя природа…
Чего бы она хотела себе пожелать в юбилей? Бодрости духа, силы воли – этого она пожелала бы всем. Работы, конечно, - актерам. Театру – чтобы окружающие зажглись какой-то искрой. И озарения – его она пожелал бы всем.
Ирина Травина («День добрый»)
