К сожалению, бенефисы, которые устраивали в последнее время наши томские театры, особым разнообразием не отличались. Традиционные капустные номера-поздравления от братьев по цеху (своего и других театров), букеты и грамоты от депутатов и чиновников, заветные конвертики с купюрами разного достоинства от спонсоров. Длинные, пространные речи, из которых, порой, и не поймешь: виновника торжества похвалить хотели или себя показать?
Бенефис актера Томского театра драмы Георгия Рудского по случаю 60-летия, прошедший позавчера, 29 января, приятно отличался от других. И по своей форме, и по своей искренности, и по тому удивительному чувству вкуса и меры, с которым он был сделан.
Это был не просто бенефис. Это был литературный вечер-бенефис «Послушайте!», где на протяжении целого часа, не останавливаясь, актер читал стихи раннего Маяковского и Пастернака!
Когда он заявил своим коллегам, что на своем собственном бенефисе намерен читать стихи и ничего более, те наперебой принялись его отговаривать. В наше время весь вечер читать стихи? Да кто их будет слушать? Но Рудский настоял на своем. Во-первых, не привык поворачивать назад, во-вторых, его «Я» жаждало чего-то искреннего, неподдельного, не каких-то ужимок и прыжков на потеху публике, а доверительного разговора с ней. И, в-третьих, в определенный период времени (а 60 лет – наверное, тот период и есть), возникает потребность соизмерить свои ощущения, свой духовный опыт с опытом тех великих, кого любишь, перед кем благоговеешь. Для него это Лермонтов, Маяковский, Пастернак.
Уже потом, после окончания вечера, Рудский признался, что на самом деле очень боялся, что зрителей будет мало, что, в общем-то, он шел на явный риск, избрав явно не популярный в наше время жанр. К счастью, опасения бенефицианта и его коллег оказались напрасными. Зал был полон. Более того, почти половину его составляла молодежь. Разумеется, для большей части молодых людей это был так называемый коллективный выход с педагогами, справедливо полагавшими, что, уж, если не читают стихи, то пусть хоть послушают. Если молодые люди и скучали, то только первые несколько минут. Слово захватило всех. Одно стихотворение плавно переходило в другое, воспринимаясь как нечто единое, подчиняясь внутренней логике. «Плакатный» для многих Маяковский неожиданно зазвучал как тонкий лирик, поэт с необычайно открытой и ранимой душой. Завораживало все: голос исполнителя, его манера держаться на сцене.
«А что вы хотите? Хорошую школу издалека видно, ее не спрячешь!» - обменивались после бенефиса заядлые театралы. Слыша это, Георгий Васильевич ворчал: «Школа, школа… сам-то я тоже чего–нибудь да значу?».
Люди, которые знают Георгия Рудского близко, не задаются вопросом, почему он выбрал для своей литературной композиции именно Маяковского и Пастернака, почему эти поэты наиболее созвучны ему по жизни. Как и у них, у Рудского ранимая душа. Как и у них, у Рудского ярко выражено бунтарское начало. Это не просто бунт ради бунта, это молниеносная реакция на любую фальшь, лицемерие, несправедливость.
Чего греха таить, зачастую актеры – «сукины дети» - чтобы выжить в условиях конкуренции, чтобы заполучить роль, готовы и лицемерить, и идти на сделку с совестью. Это не про него. Это претит его человеческой сущности. И сущности актерской тоже.
Он не боится говорить нелицеприятные вещи в лицо. За это его боятся. А иногда и откровенно не любят.
В мае прошлого года на закрытии театрального сезона он (единственный из труппы) нарушил общее мажорное настроение, попросив зал встать и почтить минутой молчания память недавно ушедшего из жизни актера Евгения Платохина.
На бенефисе, когда после его выступления началась официально-поздравительная часть, довольно едко прошелся по главе Октябрьского района, которого почему-то в конце вечера не оказалось в зале. Ему всегда было чуждо заискивание перед людьми при власти.
Несмотря на непростой характер, он, тем не менее, окружен настоящими, проверенными жизнью друзьями (этим сегодня может похвастаться, увы, не каждый!). Они есть и в театре, и за пределами его. К нему тянутся, потому что он умеет дружить и не способен на предательство.
- Юра (именно так называют Рудского друзья) похож на оголенный провод без изоляции, - сказал про актера его давний друг, известный в Томске микрохирург Владимир Байтингер. Без таких людей в обществе нельзя. Но таким людям сегодня живется очень непросто. Сегодня он словами Маяковского «Послушайте!» призвал нас к тому, от чего мы все, к сожалению, отвыкли – слушать и понимать друг друга. Юра – редкое исключение из нас, потому что он умеет слушать других. Надеюсь, что сегодня, услышали и его.
Татьяна Ермолицкая («Вечерка», 31 января, 2007 г.)
Справка «Вечерки»:
Георгий Васильевич Рудский родился в 1946 году во Львове. Окончил Школу-студию (ВУЗ) им. В.И. Немировича-Данченко при МХАТ СССР.
Будучи студентом, снялся в фильме «Минута молчания». После окончания Школы-студии служил в Казанском ТЮЗе, главным режиссером которого в то время был Феликс Григорьян. Вместе с Григорьяном Рудский приехал в Томск в 1975 году. Первой ролью актера на сцене Томского драматического театра была роль Колесова в спектакле по пьесе Александра Вампилова «Прощание в июне». Затем последовали Кристиан в «Сирано де Бержераке» Ростана, Шаблов в «Поздней любви» Александра Островского, Брике в «Тот, кто получает пощечины» Леонида Андреева, Илл в «Визите старой дамы» Фридриха Дюрренматта и другие. С отъездом из нашего города Феликса Григорьяна Томск покинул и Георгий Рудский. Некоторое время он работал в Московском театре «Буфф», в Омском академическом театре драмы, Мурманском драматическом театре. В Томск вернулся по приглашению бывшего директора театра Моисея Мучника.
Из наиболее интересных работ «второго периода» критики называют роль Мороза в «Снегурочке», Степана в «Поминальной молитве», Попа в «Верую», Джеймса Тайрона в спектакле «Долгий день уходит в ночь».
По итогам театрального сезона 2005-2006 года Георгий Рудский был признан победителем в номинации «Лучшая роль первого плана» за исполнение роли Френка Стрэнга в спектакле «Eguus».
