Двенадцатая ночь» Шекспира – пьеса, которую мне хотелось посмотреть давно. А заставило меня бросить всё и скорее бежать в театр известие о том, что в томской Драме искромётную комедию поставил молодой режиссёр из Москвы Иван Орлов, только что сделавший премьеру в театре имени Моссовета. Бессмертная классика в Томске глазами молодого постановщика! Пропустить стало бы чудовищной оплошностью.
И вот накануне премьеры режиссёр Орлов хочет знать, как будут реагировать на спектакль по Шекспиру томские студенты. В большом зале томской Драмы мы смотрим «почти что генеральную» репетицию «Двенадцатой ночи» от выпускника курса Леонида Хейфеца, знаменитого столичного режиссёра, и московской художницы Марии Кривцовой, известной свежим взглядом на привычные вещи.
С первых минут возникает ощущение, что это и не театральная постановка вовсе, а настоящее кино, с саундтреком и спецэффектами. То, о чём в пьесе только говорится, постановщик выносит на сцену. В придуманном прологе герои попадают в кораблекрушение, палуба-сцена кренится с боку на бок, мощный ветер срывает с мачт полиэтиленовые пакеты-паруса. «Штормит» затем во всём спектакле.
Традиционно замкнутое пространство сцены режиссёр значительно расширяет, убрав задник и целый ряд кулис. Зал и сцена являют теперь собой бушующий океан-море. Работая в заданной манере, актёры то и дело «ныряют, тонут и купаются», пускают «лягушек» и топят «настоящие» морские корабли. Бегают с корабельными обломками и надувными рыбами по сцене-суше и разгуливают по ней в весьма привлекательных купальниках. Волей-неволей и мы, зрители, попадаем в это самое бурлящее море, а рядом с нами барахтаются и спасаются, благодаря мужеству и всепобеждающей любви, жизнерадостные герои старинной комедии. Прекрасный эффект присутствия, усиленный вдобавок подсветкой в зрительном зале. На протяжении спектакля, не останавливая его ни на минуту, энергичные действующие лица проворно меняют декорации (что, впрочем, далеко не новость для томского театра). Все должны трудиться – нынче нет места разгильдяйству! Пока по центру сцены ведут диалог два актёра, третий переставляет пластиковые стулья по соседству с ними и носит из-за кулис огромные брёвна. При этом он не перестаёт быть фактическим участником разговора: периодически приближается к собеседникам, прислушивается, кивает в знак одобрения. Так и хочется спросить у собеседников: «Вас ничего в поведении третьего не смущает?» Нет, их ничего такое не смущает, словно всё оно так и должно быть по жизни. А почему бы и нет? Целуются же нынче парочки посреди улицы, нисколечко негодующей и завидующей им толпы не смущаясь.
Соединяя пространства и время
«Музыки хочу!» - требует граф, и в пространстве разливается протяжный звон гитарных струн. Эти одновременно напряжённые и спокойные звуки пронизывают до глубины души. Ни граф, ни Цезарио не произносят ни слова, но в их движениях, жестах, взглядах томится рвущееся на волю чувство – любовь. Звучат прекрасные саундтреки Radiohead, Man Man, Blues Pills, и сразу угадывается взгляд, нам, молодым, близкий. И эти свежесть, приятная «корявость» и новизна присущи не только музыкальному сопровождению и фантастическим декорациям, сооружённым из подсобного материала. Персонажи могут вести разговор с немыслимой верхотуры или бросаться огромными буквами, вырывая их из надписи «PARADISE» (что в данном случае означает скорее всего райские кущи). Динамику и драматизм некоторых сцен удачно усиливает вращение поворотного круга. И, скажем, когда Цезарио (актриса Екатерина Крыжановская) стоит на месте, а изнемогающая от страсти Оливия (Екатерина Мельдер) жаждет пробиться к Цезарио через препоны, «противный» круг сводит на нет все усилия влюблённой графини.
В глаза бросается множество иных цепляющих зрителя фишек. Ими награждены даже незначительные действия персонажей. Пока одни полемизируют на авансцене, другие, вольготно сидя на стульях, снимают вдруг головные уборы и делают вид, что с аппетитом употребляют из них попкорн, ну прямо как в современном кинотеатре. Героям-близнецам режиссёр придумывает особое приветствие, по которому они в финале узнают друг друга.
На хорошо понятном языке
Мизансцены спектакля настолько ярки, масса режиссёрских находок столь неожиданна, что у вас постоянно возникает желание «отмотать действие» назад, как в нынешнем телевизоре. Дабы получше рассмотреть и ничего не упустить из виду. Хотя в этом нам и так помогает применённый кое-где режиссёром метод «замедленной съёмки».
Обращаясь к зрителям в начале нашей встречи, постановщик на всякий случай подстраховался. «Это пока что репетиция: актёры не усвоили некоторых мизансцен и ещё не все слова выучили. Не удивляйтесь, если по ходу будем свет настраивать…» Зал понимающе засмеялся, но на заметку принял. И зря! Со светом, правда, немножко пришлось повозиться, а вот иных накладок зритель не заметил. Потому что на протяжении двух с половиной часов не мог оторвать глаз от современных шекспировских героев и увлекательного «экшна». А поклоннику Шекспира Ивану Орлову, давно мечтавшему поставить комедию «Двенадцатая ночь», как мы видим, есть (есть, есть!) о чём сказать зрителю на близком молодёжи наречии.
Выражаясь высоким штилем, разодетые «по-нашему» старинные герои из «Двенадцатой ночи» не диссонируют в томском спектакле с сегодняшними окружением и сопровождением. В союзе с музыкой, костюмами и всей обстановкой они живописуют целостную картину. Благодаря новациям, пьеса классика, как и полагается, идёт в ногу со временем, причём при большом уважении к тексту автора и его времени. «Двенадцатая ночь» приобретает иные тона и завоёвывает новых почитателей из юного поколения. Иван Орлов представил нам блестящую шекспировскую комедию, облачая бессмертную тему в новое платье. Ненавязчиво и в то же время убедительно режиссёр Орлов напоминает нам о том, что шаткий мир держится на любви и дружбе. «Одной лишь теме верен постоянно, / Сегодня, завтра - так же, как вчера, -/ Любовь я буду славить неустанно, / Как воплощенье правды и добра».
Анастасия Шинкарюк
«Театральная Площадь»
