Вячеслав Радионов: «Я – фаталист, который сам делает свою судьбу»
На днях ведущий артист Томской драмы Вячеслав Радионов отметил юбилей. Когда-то он совершил крутой вираж, уйдя из геологов в артисты. В интервью актер рассказал о том, почему не любит свой день рождения, какие роли его увлекают и о том, что безнадежно утратил современный театр.
Хулиганить не воспрещается
- Вячеслав, собственный день рождения, и уж тем более, юбилей, вызывают у людей разные ощущения. У вас какие отношения с этим праздником?
- Честно признаюсь: свой день рождения отмечать не люблю. Это не поза и не кокетство. Вот чужие дни рождения обожаю: всегда с большим удовольствием к ним готовлюсь, выбираю подарок. Когда начинают поздравлять меня и говорить какие-то слова, мне становится неловко. Не люблю суету. Нужно готовиться к встрече гостей, что-то придумывать. А хочется в этот день побыть одному: уйти в лес, погулять по берегу реки, залезть на гору (улыбается)
Если говорить про ощущения по поводу «подросшего» возраста, то на этот счет никаких переживаний у меня нет. Прибавившийся с годами опыт, конечно, ощущаю. Но он не давит и не вгоняет в тоску. Наверное, потому что мне по-прежнему интересно жить: узнавать что-то новое, знакомиться с новыми людьми, получать новые впечатления.
- Если бы была возможность вернуться назад, все равно сделали бы крутой вираж и променяли геологию на театр?
- О том, что пришел в театр, я не пожалел ни разу. До сих пор испытываю огромную радость от профессии. Мне нравятся люди, с которыми меня сводила и сводит здесь судьба. Где бы еще я познакомился с тем же Александром Бурдонским - режиссером-глыбой, человеком-глыбой? Мне нравится выходить на сцену. Всегда. В любом качестве. На сказках обожаю работать. Хотя принято считать, что вроде бы и не по статусу уже актерам в определенном возрасте в детских спектаклях скакать. А мне очень нравится. Это тот материал, в котором можно по-актерски похулиганить и подурачиться. С какого-то момента я стал сочинять песни к сказкам. Это отдельный азарт и отдельное удовольствие.
«Надо уметь отпускать»
- В театр вы пришли уже в достаточно зрелом возрасте. Оглядываясь назад, расцениваете это как отрицательный момент или все же есть в этом свои плюсы?
- Подозреваю, что раньше бы я и не попал в театр. В юности я был достаточно зажатым и скромным парнем. Актеров вообще воспринимал если не как небожителей, то уж точно как людей с другой планеты (улыбается)
На самом деле все в нашей жизни случается вовремя. Для себя я давно вывел формулу: я – фаталист, который сам делает свою судьбу. Убежден: если у человека есть к чему-то предрасположенность, если он чего-то по-настоящему хочет и движется в направлении своей мечты – всё обязательно сбудется.
В моей судьбе театр случился тогда, когда я был к этому внутренне готов. В такие моменты главное решиться и сделать первый шаг, он самый страшный. Но именно с него все начинается. Помню, как 40 минут бродил вокруг театра: собирался с мыслями, прежде, чем пойти на разговор к тогдашнему главному режиссеру театра Олегу Рэмовичу Пермякову. Я же понимал, что это определенная дерзость: я – человек «с улицы», на тот момент без актерского образования…
- В одном интервью вы обронили фразу о том, что вам все время приходилось что-то доказывать в театре. Этот период уже закончился?
- Доказывать нужно всю жизнь. В том числе и себе самому. Сначала я доказывал, что могу существовать на равных с профессиональными актерами. Когда приходил каждый новый режиссер или директор, что я могу и имею право существовать в театре вообще. С возрастом, когда ролей становится меньше (таковы причуды мировой драматургии), доказывать, что ты за время вынужденных простоев не утратил творческую форму. Что по-прежнему можешь и имеешь право выходить на сцену. Каждый раз нужно ставить перед самим собой новые цели задачи. И доказывать, что ты способен их достичь.
- В какой момент после прихода в театр вы почувствовали себя своим среди своих?
- Никакого дискомфорта не было. Доброжелательная, теплая атмосфера - особенность томского театра драмы. Не возникало разговоров из серии «есть мы – профессиональные артисты, и есть ты – человек с улицы».
Было ощущение внутреннего неудобства, когда в какой-то период я подолгу ждал новых ролей. Потом просто отпустил ситуацию. И роли, как ни странно, пошли. Наверное, это тоже определенный закон жизни. Иногда надо уметь отпускать.
…а дальше - смена ракурса
- Когда интереснее в театре? Когда только начинаешь этот путь или когда уже есть определенный опыт, который есть куда применить?
- Интересно всегда! Сначала захватывает ощущение, что всё происходящее вокруг и с тобой самим – новое, еще непознанное. Появляется азарт. Сейчас, по прошествии времени, увлекает уже другое. Что такое жанр? Это ракурс, взгляд. То же самое с актерской профессией. Интерес, если он есть изначально, никуда не исчезает – переходит на другой уровень. С определенного времени я занялся режиссурой: ставлю спектакли в ЛХТ, преподавал актерское мастерство и сценическую речь в Институте искусств ТГУ, позже - актерское мастерство в детской школе искусств. Это тоже очень увлекательный процесс – разобраться в сущности каждого персонажа, увидеть картинку жизни в целом и выстроить на сцене этот мир. Чем дольше живешь, тем интереснее становится (улыбается)
- Если бы нужно было назвать топ-5 знаковых для вас ролей, какие бы работы туда вошли?
- Мне дорога моя первая большая роль в классике - Сергей Александрович в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели». К тому же, спектакль ставил Олег Пермяков, который нашел интересное решение темы. Моцарт в «Маленьких трагедиях». Роль небольшая, но режиссер Юрий Ильин предложил необычный способ актерского существования. Это было неожиданно, ново, сложно. Менахем из «Поминальной молитвы» позволил попробовать себя в совершенно новом качестве: уйти от амплуа лирического героя в роль характерную. По-настоящему азартно работалось над ролью Мульчера в «Паразитах». Внутренний мир этого спектакля необычный, не совсем понятный, но он очень цепляет и завораживает. Конечно же, роль Илла в недавней премьере «Визит старой дамы».
- Для вас лично история Илла – она про что, прежде всего?
- Про предательство. Про умение принять свою вину, переработать внутри и отпустить. Это вообще не самая простая в жизни затея. Мне самому до определенного возраста было сложно сказать: «Извини». Хотя я понимал, что в данный момент не прав, виноват и обидел человека. Умение попросить прощения – вопрос умения раскрыться. Мне, кстати, всегда неловко, когда кто-то извиняется передо мной. Возможно, потому что я не помню зла, не акцентируюсь на обидах. Просто делаю выводы относительно того или иного человека, меняю к нему отношение.
Роли, горы, и не только…
- Как часто говорите себе: «Роль удалась»?
- Сам про себя я такое сказать не могу. Мне важен взгляд со стороны. Есть единицы людей помимо постановщика спектакля, мнение которых для меня важно и оценке которых я доверяю. Сам себе оценки не выставляю никогда. Но вот с чувством удовлетворения от того, что в данный конкретный вечер, на данном конкретном спектакле я сделал все, что мог, ухожу со сцены частенько. Бывают спектакли, которые тебе не нравятся, но ты должен их играть, потому что это твоя работа. В таких случаях нужно найти манок в роли. Отпустить себя и дурить на сцене в самом хорошем смысле слова.
- Что чаще всего становится для вас манком в новой роли?
- Я отношусь к тем артистам, кто никогда не мечтал о конкретных ролях. Разве что Сирано де Бержерака когда-то давно хотел сыграть. В остальном – я люблю те роли, которые ко мне приходят. А интересно становится, когда начинает что-то получаться. Когда работаешь с режиссером, который требует от тебя, то, что ты еще никогда не делал на сцене. Раскрывает какие-то твои новые грани и возможности.
- Ностальгируете по театру тех времен, когда вы только сюда пришли?
- Случается. Прежде всего, по той атмосфере, когда все жили, горели и болели театром. Сейчас здорово изменилось отношение актеров к профессии. Стало вдруг допустимо переносить спектакль по причине каких-то своих личных дел. Делить для себя роли на важные и «второстепенные», к которым можно относиться несерьезно. Заявлять режиссеру, что «это я буду делать на сцене, а это давайте-ка опустим». Раньше такого не могло быть, потому что не могло быть. Актеры почему-то забывают, что они инструменты для режиссера. Краски. Это его спектакль, он сочиняет эту историю. И вот в рамках предложенной тебе задачи уже проявляй и демонстрируй весь свой профессионализм, фантазию, темперамент, органику.
- Вы известны как знаток и ценитель литературы. Какие авторы, жанры увлекают сегодня?
- Сейчас я мало читаю нового. Больше перечитываю уже «пройдённый материал». С удовольствием заново погружаюсь в мир Борхеса, Маркеса, Кортасара. Своего обожаемого Ремарка не устаю перечитывать. Это была любовь с первой книги, когда классе в четвертом по собственной инициативе и порыву прочел «Трех товарищей». Кто-то считает Ремарка автором мрачным и унылым. Я это ощущение не разделяю. Как и разговоры о депрессии. Меня всегда искренне удивляет, когда девушки начинают в социальных сетях выкладывать посты из серии «хочется спать и плакать». Какая депрессия может быть, когда вокруг такая интересная жизнь? Три года назад, например, я впервые занялся сноубордом. Каждое лето отправляюсь на машине в путешествие по Хакасии, заново открываю для себя горы, скалы, пещеры, где был 30 лет назад в бытность геологом. В жизни множество поводов для удивления и восхищения. Для того, чтобы любить и ценить ее. От новых ролей до покорения новых горных вершин.
- Если ваши ученики из детской школы искусств попросят совета, идти ли им в актеры, что ответите?
- Отговаривать точно не буду. Если есть желание попробовать, надо пробовать. Даже если это окажется ошибкой. Но это будет твоя собственная ошибка. Каждый человек имеет право самостоятельно написать свой жизненный сценарий.
Елена Маркина, "Томские новости"
