Учредитель: Департамент по культуре Томской области
Владислав Хрусталев: «В отпуске не знаешь, что делать без репетиций» («Московский комсомолец в Томске», 2015 г.)
все новостиУ артиста томского драматического театра Владислава Хрусталева прошлый сезон выдался насыщенным.
Он создал такие яркие образы, как вызывающий смех Мальволио в «Двенадцатой ночи» и смех и слезы Робинзон в «Ларисе и купцах», получил приз зрительских симпатий и главный приз фестиваля Драмы «Премьеры сезона», Золотую кедровую ветвь, Кроме того, продолжает Хрусталев пробовать себя в режиссуре – ставит новогодние сказки для самых маленьких зрителей. Мы расспросили Владислава о ролях, его прежнем театре в Таре, о творческих взаимоотношениях с женою-актрисой и о том, почему он не хочет быть офисным работником.
----
– Владислав, вы перешли в Драму из театра в Таре, но учиться начинали в Томском областном колледже культуры и искусства. Проясните, вы все-таки томич?
– Я из Томской области, детство провел в Каргаске. В 1997 году окончил там школу, и поступил в колледж культуры, учился на одном курсе с Артемом Киселевым и Олесей Казанцевой, которые сегодня тоже работают в нашем драматическом театре. В 2000 году мы сыграли наш дипломный спектакль, его посмотрел Борис Цейтлин, тогда главный режиссер Драмы, и всех нас троих позвал в театр. Но я в тот момент уже получил повестку, должен был идти в армию. Единственная поблажка, на которую пошел военкомат – мне дали возможность сыграть дипломный спектакль и все-таки окончить колледж культуры. Потом я познакомился ближе с режиссером Цейтлиным. Он сказал: «Как вернешься из армии, приходи в театр!» Через год я пришел, а в Драме все уже изменилось, его нет, меня никто не знает... Я решил продолжить учебу, поступил в Алтайскую академию культуры и искусства.
– После нее вас пригласили в Омскую область, в город Тара. Что там был за театр, чем он интересен?
– Северный драматический театр имени Михаила Ульянова – это молодой, мобильный, современный коллектив. Здание у него прекрасное, мы так к этому привыкли, что когда в другие города приезжали, где были устаревшие помещения, несовременная аппаратура, и я молчу, какие гримерки, то нас это обескураживало. В Таре-то все по последнему слову было сделано. Мы проводили фестивали, наш театр посещали известные люди. Александр Калягин когда посмотрел на наше здание, то сказал: «Et cetera», конечно, чуть получше будет, но то, что вы здесь сделали, замечательно!». Мы сами часто выезжали – участвовали на фестивалях в Москве, Петербурге, Самаре. На «Сибирском транзите» выступали...
– Там вы получили награду?
– Да, меня отметили в номинации «Лучшая роль молодого актера». Мы играли сложный спектакль «Весенние побеги». Сначала на областном уровне он произвел на всех большое впечатление, мы получили много номинации на местном фестивале, хотя конкуренция была велика, омские театры известны своим высоким уровнем. Критики, как обычно, высказывали какие-то замечания, но они сказали и одну интересную мысль – отметили, что мы подняли тему подросткового взросления, которую театры редко затрагивают. Спектакли ставят либо детские, либо взрослые. А у нас была история о детях 14 лет, причем по произведению, которое в России прежде ставил только Всеволод Мейерхольд! Константин Рехтин, главный режиссер театра в Таре, оказался вторым, кто решился.
– Что это за произведение?
– Вещь считалась скандальной, ее автор Ведекинд затрагивал темы, шокирующие пуританскую Европу. Отношения между мальчиками и девочками, первая близость, реакция родителей, запрещающих детям даже думать об этом. Например, мой герой кончал жизнь самоубийством, поскольку ему не объяснили, что такое любовь. Он видел, что его сверстники уже все перепробовали, очень стеснялся того, что отстает от них, чувствовал себя неполноценным... Пьеса очень интересная.
– В ней были заняты в основном молодые артисты?
– Особенность труппы северного театра в том, что там вообще нет заслуженных актеров солидных лет. «Костяк» составил выпуск курса Рехтина, с этими людьми, окончившими учебу в 2006 году, он и основал театр. Я был одним из самых возрастных в коллективе, в тот момент мне было 27 лет, а старшим актерам в театре было 30 лет. В 2006-м открыли новое здание...
– Благодаря чему в Таре удалось построить современное здание для театра?
– Проект появился, когда нефтяные компании еще находились в Омске, не принадлежали Петербургу. За счет их средств в Таре, городке в Омской области, был построен крытый каток, шикарное здание для библиотеки и театр... По сути, это три самых красивых объекта архитектуры в городе!
-----------
Радуюсь, когда у жены интересные роли
– Поработать с Борисом Цейтлиным вам не удалось, но в 2010 году вы все же оказались в томской Драме. Почему перешли сюда?
– В Таре труппа молодая, в чем есть свои плюсы. Мы легко шли на эксперименты. Но мне хотелось поработать и с возрастными коллегами, у которых есть опыт. И я понимал, что маленький городок не дает возможностей для развития. Кроме фестивалей и гастролей, приезда новых режиссеров, в Таре ничего не происходило. И спустя четыре года работы я решил, пора что-то менять. Летом, в отпуске, поговорил со своим коллегой Евгением Быковым, который в тот момент работал в Томске. Сказал, что хотел бы попробовать себя в местном театре. Он спросил у Юрия Пахомова, в тот момент возглавлявшего Драму, нужно ли ему артисты. Тот попросил у меня видео с моими спектаклями. Я подготовил записи, Пахомов посмотрел и мне ничего не сказал, и я отправился в Новосибирск, куда поступил в театральный институт на режиссуру. Оттуда собирался в Тару, про Томск даже и забыл, не сложилось, так не сложилось... Тут звонит Пахомов: «Приезжайте, жду вас!». Добрался до Тары – директор уже знала откуда-то, что я ухожу. Собрал вещи и поехал в Томск.
– Какими были впечатления от нового театра?
– В Таре был театр-дом, а в Томске – театр-производство, где ансамбль только на сцене, а жизнь у каждого своя. В Таре-то все дружили, городок маленький, почти у всех актеров были квартиры в одной пятиэтажке.
– То есть контраст был разительный?
– Первое время да... Но недостаток общения я заполнял походами в Томский ТЮЗ. Мне было интересно посмотреть репертуар, узнать, чем живут томские театры. Я застал нашумевшую «Анну Каренину», видел и другие спектакли.
– Хотя томская Драма не «театр-дом», свою любовь вы встретили именно в его стенах?
– Да, я влюбился в актрису Лизу Сергееву. Хотя первый год мы только здоровались, совершенно не общались. Нас сблизила общая работа. Мы вместе играли в спектакле Сережи Филиппова «Последнее послание космонавта женщине, которую он когда-то любил в бывшем Советском Союзе». После этого спектакля наша личная жизнь и сложилась!
– Актерская семья – это органично?
– Для меня да, у меня и первая семья была актерская... Актер театра обычно очень загружен работой, времени сходить, например, в библиотеку, и там встретить девушку, ему не хватает... Да и когда с женою общие интересы, мне кажется, это крепко держит брак, это лучше, чем когда у каждого свои дела, а встречается пара только по вечерам...
– А у вас нет актерской ревности к ролям друг друга?
– Нет, абсолютно! Я, напротив, всегда очень приветствую, когда у Лизы новая интересная роль появляется. Например, осенью была премьера «Четырех окон» – спектакля почти без слов, где моя жена занята. Знаю, что пластика для Лизы одно из ведущих направлений. Лиза всегда увлекалась и контактной импровизацией, и йогой, ей интересны эти вещи. Они с Мишей Пановым однажды даже делали собственный пластический спектакль, мне он очень понравился.
-----------------
Знание режиссуры помогает в построении роли
– Вы ставите в Драме новогодние сказки на малой сцене, и уже упомянули, что учились в Новосибирске на режиссера. Получили ли образование, и чем вас привлекает это направление, хотите сменить профессию?
– В Новосибирске получить не удалось, а в Барнауле я окончил Академию по специальности «актер театра и кино», а параллельно получил диплом о высшем образовании по профессии «режиссер любительского самодеятельного театра». Мне бы хотелось более обстоятельно заниматься режиссурой. В Томской драматическом сейчас есть все для того, чтобы экспериментировать. Наш главный режиссер Александр Анатольевич Огарев поощряет желание актеров пробовать свои силы. Другое дело, что со временем проблема. Не скажу, что я занят во всех спектаклях репертуара, но участвую в мощных, трехчасовых работах: в «Окаянных снах», «Ларисе и купцах», «Двенадцатой ночи», «Хитроумных влюбленных».
– Вам, как актеру, интерес к режиссуре чем-то помогает?
– Да, в построении роли. Сейчас у нас главный режиссер, с которым актеру нужно принять его условия игры и довериться: он все подробно объясняет, любую ситуацию, событие, тебе остается просто это создать и воспроизвести на сцене. А есть те, кто схему только намечает, и тогда, чтобы создать образ, нужно свое видение картины, понимание спектакля. Именно поэтому мне режиссура очень интересна. И всегда нравится работать с новыми людьми. У всех можно чему-то научиться. Любой актер одного режиссера понимает, другого нет, и тогда возникает отстранение. Не скажу, что все роли у меня удачные, есть и те, которые для меня являются камнем преткновения.
– Можете привести примеру, у кого чему удалось поучиться в работе?
– Мы в колледже сначала были курсом Олега Рэмыча Пермякова, именно этот человек вложил в нас азы театра. Мне нравилось, как он стремился выяснить все подробности, считал, что прежде чем изучать само произведение, нужно узнать как можно больше об эпохе, понять, какие события навеяли эту пьесу или роман, погрузиться в то время... Считаю, это та школа, которую должен пройти любой актер. Ваня Орлов, поставивший у нас в прошлом сезоне «Двенадцатую ночь», – он очень молодой, но у него есть замечательное чувство доверия к актерам. Он не то что бы полностью «отпускает» актера, что-то корректирует, но с ним можно позволить себе некоторые безумства. Для меня близок такой тип режиссеров, с которыми можно хулиганить на сцене, особенно если речь идет о комедии. У Сергея Филиппова репетиции строились этюдным методом, если твои находки в его видение укладывались, то их оставляли. Например, ему понравилось, когда я предложил, что мой герой дипломат, сажающий враждующие стороны за стол переговоров, заикается. По-моему, это была интересная черта, она красок добавила, и Сергей не отверг ее.
----
Не хотел бы работать в офисе
– В прошлом сезоне вы получили приз зрительских симпатий и главный приз фестиваля театра Драмы «Премьеры сезона», Золотую кедровую ветвь. Чем вам запомнились сыгранные в том сезоне роли?
– В «Двенадцатой ночи» я Мальволио, негодяй со своим внутренним обаянием. Никто не знал, кто кого будет играть, шли пробы. Мне давали сначала роль сэра Тоби, сэра Эндрю, а потом Иван Орлов предложил мне попробовать Мальволио. Значит, мое, раз удалось.
– Возможно, у вас есть роль мечты...
– Никогда не мечтал сыграть Гамлета, понимал, его проблемы мне не близки. Есть роли, которые хочется сыграть – мне интересны герои из советской драматургии, из пьес Володина, Вампилова.
– В чем для вас главная сложность творческой работы?
– Становишься актером – и отстраняешься от внешней, обыденной жизни. Естественно, ты живешь, как все нормальные люди, у тебя есть семья, квартира и всевозможные бытовые проблемы. Но ты все равно обитаешь в особом мире, в театре, посвящаешь себя этой профессии. Не знаешь, что делать без нее. Для меня самый тяжелый период в году - это первая неделя отпуска. Чем занять себя без репетиций, без спектаклей. Когда еще в школе я думал, кем хочу стать, то с ужасом осознавал: неужели придется каждое утро приходить на работу в офис, сидеть за столом, что-то делать, возвращаться домой, и постоянно быть в таком графике? Меня это пугало... Может, я вечный ребенок, мне хочется играть, хочется, чтобы жизнь всегда была разнообразной, праздничной. Думал стать географом, геологом, ездить по миру. Случайно попал в актеры: у меня был такое аттестат, что выбирать приходилось между кулинарным техникумом и колледжем культуры. Я себя попробовал в актерском деле, и мне понравилось! Наверное, действительно весь мир – это театр.
Виктория ЦВЕТКОВА
4 марта 2015 г.
