28 января 2011 г. на шестьдесят четвёртом году жизни после тяжёлой болезни скончался народный артист РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР, актёр Томского областного театра драмы Владимир Варенцов. Хоронили Мастера из театра, провожали слезами, добрыми словами и аплодисментами.
ЗАПОЗДАЛОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ
Только начав работать – или как здесь говорят «служить» - в театре я влюбилась. Не в актёра, не в режиссёра, а в Ефрема Мещерякова – персонажа, которого репетировал в ту пору молодой, но уже замеченный зрителями и прессой актёр Владимир Варенцов. Как был хорош этот герой – отважный, пленительный в стремительности своих решений, но в то же время неторопливый в полководческих расчётах, он был способен на риск и геройство, но и на бесшабашность и разгул… Он всегда был с людьми, со своим народом, он им руководил, но не стремился к власти. Он понимал цену красоте – природной и рукотворный… Перечислять можно долго. Но многие уже не помнят даже того, что был Ефрем был главкомом краснопартизанской армии. Спектакль, поставленный Феликсом Григорьяном, одним из первых говорил о трагизме братоубийственной войны. «Солёная падь» была решена как народная драма – в ней было два героя – Главком и народ. Но это – для театроведов.
А для меня тогда невыносимо прекрасным был Ефрем. С первого взгляда было понятно, что этот человек никогда не совершит предательства, а когда наступил момент великого греха, он жизнью своей искупит всё…
Я приходила в волнение не только видя Мещерякова на сцене. Стоило мелькнуть в коридоре при выходе на сцену его ладной фигуре, перетянутой портупеей, у меня просто начинало выскакивать сердце.
Таковы были обаяние, артистизм, наполненность этого актёра.
Мне кажется, что в то время, Томск ещё не оценил его талант и возможности, сработало обычное – нет пророка в своём отечестве. Зато гастроли в Питере дали настоящий резонанс. И этот успех был во многом определяющим для дальнейшей творческой судьбы артиста. Когда легендарный Ефрем Мещеряков, а также чертом крутящийся Кочкарев из «Женитьбы» покорили капризных питерцев (их восхитили стихийные народные характеры, которые создавал артист - такие редко встретишь на рафинированных подмостках второй столицы), ну а потом получение Государственной премии за «Солёную падь» и звания «заслуженного артиста» – открыло глаза и многим томичам.
АКТЕРСТВО КАК ЖИЗНЬ И СУДЬБА
Володя был человеком очень энергичным, «заводным». На любой встрече со зрителями, на репетиции или домашнем застолье он тут же становился лидером. Хорошо помню вечер поэзии, который Варенцов организовал, как только приехал в Томск. И актеры, и зрители читали стихи - кто какие хотел. Володя был душой этого бесхитростного и очень теплого вечера. Много и замечательно читал сам. Тут же дурил, рассказывал байки, провоцировал на выступления. Ещё тогда отметила, как этот молодой актер, не отличающийся особыми внешними данными, хорошеет, когда выходит на сценическую площадку. Это вообще-то первый признак настоящего актера.
Кстати, в самом первом творческом портрете, опубликованном в нашей газете в 1979 году, отмечалось: «Это актёр горячего, подвижного темперамента, большой искренности, актёр скорее не в силу профессии, но в силу природных своих качеств. В жизни ему тоже необходима публика. Его то и дело захватывает стихия лицедейства – не настолько, чтобы он не мог управлять ею, но настолько, чтобы ощутить, как вокруг возникают живые и радостные ответные «волны». Это, всегда готовая вспыхнуть деятельная потребность игры, импровизации, располагает к нему самых разных людей, в том числе коллег и режиссёров…» Статья называлась «Под знаком возможностей». Прогноз был точным.
О Варенцове писали журналы «Театр» и «Театральная жизнь», «Литературная газета», а также газеты Москвы, Ленинграда, Минска, Харькова и других городов, где театр бывал на гастролях в семидесятые-восьмидесятые годы.
А под каким впечатлением был Варенцов, когда познакомился с прототипом своего героя из спектакля «Район посадки неизвестен» Николаем Рукавишниковым. Недавно ушедший из жизни космонавт был фигурой неординарной и драматической. Три полета - и все три с нештатными ситуациями. Актер в потрясении повторял фразу Николая Николаевича “Теперь все. Больше не полечу. Бог любит троицу. В третий раз Космос не отпустит”.
В последние годы ролей у Володи стало несколько меньше, но каждая была штучной. Он основывал свое искусство не только на силе эмоционального воздействия, но и на темпераменте мысли, способности воспроизвести драму сознания, раскрыть конфликты идей, владеющих его героями. Ярким примером этого стала две последние работы актера – роль Ричарда Ш в одноименной пьесе Вильяма Шекспира и Сатин в спектакле «На дне» по пьесе Максима Горького.
НАРОДНЫЙ - ОН И ЕСТЬ НАРОДНЫЙ
На счету Владимира Васильевича сотни творческих встреч с жителями области, он выступал в самых отдаленных районах, был постоянным гостем на буровых, сенокосных лугах, у речников и газовиков... Не забыть бесконечные животноводческие фермы, на которых по указанию партии и правительства работники искусства являли свое искусство. Но далеко не каждый был в состоянии достучаться до сердец в пять утра вставших, не снимающих сапоги и телогрейки зрителей. Варенцов мог. Его моментально «узнавали», понимали, что свой и начинали горевать и веселиться в зависимости от того, какую историю рассказывал им этот симпатичный мужик.
Поверьте, в этом не было актерства. Варенцов не понаслышке был знаком с рабоче-крестьянской средой, так как вырос в поселке - пригороде города Горького. Отец суровый фронтовик, работал электриком. Мать прогорбатилась всю жизнь разнорабочей Он с ужасом и тоской вспоминал, как, придя с работы, постанывала она: «Ой, мои рученьки, ой, мои ноженьки...» и не мог забыть ее рук с синими набухшими жилами.
О том, как нежно отец любил сына, я поняла, когда однажды Володя показал мне письмо. Обычное перечисление домашних новостей, написанное не привычной к перу рукой. А в конце фраза: « Я сяду и окошечка, буду смотреть и ждать, когда ты, сын, приедешь в гости». Теплотой, преданностью, ответственностью отличалось и его отношения к своей семье.
УПЕРТОСТЬ - ДВИГАТЕЛЬ ТАЛАНТА
В бедном детстве было много мечтаний.
- Мне было года четыре, когда какой-то родственник привез с юга и дал нам с братом по фрукту - мохнатые такие, бордовенькие. До сих пор помню, какое счастье испытал. Через много лет узнал, что это были персики... Если в детстве чего недополучил, ведь потом начинаешь добирать. Я в двадцать пять лет велосипед купил, потому что все детство о нем мечтал. И собаку.
Да, потом у него была первая в театре «Волга». И водителем он стал классным. Манила ещё неосвоенное – кино. И Варенцов снялся в нескольких фильмах, наиболее известные из них – «Порох» и «Щенок». Не очень ему понравилось кинопроизводство. Хотя о «Щенке», о не просто уважительном, а восхищенном отношении Варенцова к автору сценария Юрию Щекочихину, яркому журналисту, борцу за справедливость можно было бы рассказывать отдельно. Вообще он страстно увлекался интересными, значительными людьми. Это были медики, художники, мужики, с которыми он общался в «гаражном клубе»… И он часто и – казалось - легко помогал и близким и дальним. Устраивал на лечение, подвозил, организовывал.
«ЗАПОМНИТЕ НАС ВЕСЕЛЫМИ»
В последние годы у Варенцова было немало наград - стал лауреатом Губернаторской премии, премии имени народной артистки России Т. П. Лебедевой «Золотая кедровая ветвь», назван лучшим актером на областном театральном конкурсе-фестивале «Маска». То есть занимал положение одного их столпов коллектива. Но почти не менялся. Всегда был подвластен перепадам настроения, бурно фантазировал на репетициях, придумывая своим персонажам немыслимые приспособления, но вдруг, почувствовав какую-то фальшь или неудобство предлагаемой мизансцены, моментально мрачнел. В какой-то из таких моментов после репетиции я просила его дать небольшое интервью:
- Что такое актерское счастье? Ты, может быть, хочешь, чтобы я про роли рассказывал?! Хорошая зарплата - вот счастье… Вот. Не буду я говорить о великом удовлетворении от работы, не жди.
Вообще во встречах с журналистами Варенцов любил поиграть в эдакого мизантропа или во всяком случае в усталого старого мастера. С вдохновением и блеском в глазах произносил монологи о пенсии. Причем, это были живые импровизации. Жаль, что актерские байки невозможно переложить на бумагу, потому что половина их обаяния - в исполнении.
Однажды по дороге в какой-то из районов области Варенцов в течении часа рассказывал тут же придумываемую биографию своего друга и коллеги Яши Орлова. Сумасшедшие картинки разыгрывались в стык, ни секунды раздумий, речь лилась стремительным потоком, все участники поездки устали хохотать и только повизгивали, а у самого Яши начались колики.
Он всегда легко сочинял эпиграммы, смешные, точные, но не очень пригодные для печати.
Один из пригласительных на его бенефис был сделан в виде старой двадцатипятирублёвки, помните, такие сиреневенькие, портрет был, конечно, бенефицианта, а не, сами знаете, кого. В буклете по поводу другого бенефиса он обращался к гостям:
«Я хочу обрадовать музой и музыкой
Всех на свете любимых людей,
Только слышу я с ужасом,
с ужасом,
Как скриплю отложеньем солей.
Всегда ваш - В.Варенцов»
Жаль, что вы всего этого не видели, не знали.
Последний раз Владимир Васильевич вышел на сцену 1 октября, накануне своего дня рождения, в представлении «Нам -160». Потом в личном разговоре с актрисой Людмилой Попывановой признался: «Вышел на сцену и так мне стало хорошо. Я почувствовал, что я дома».
Мария Смирнова, зав. литературной частью Томского театра драмы («Красное знамя», 2011 г)
